Американское законодательство нуждается в перезагрузке, когда дело доходит до роботов

Почти 60 лет американской судебной практики свидетельствуют о том, что в то время, как робототехника развивается не по дням, а по часам, определение роботов с точки зрения закона путается и в значительной степени застряло в прошлом. Новый документ Райана Кало из Юридической школы Вашингтонского Университета предполагает, что судьям и юристам предстоит наверстывать упущенное в понимании того, что такое роботы и что они действительно могут делать.

Усугубляет все это ограниченное восприятие судьями и присяжными роботов, как дискретных машин, которые не способны на спонтанные действия. Хотя успех современных робототехнических систем зависит от их способности динамично реагировать на окружающуюя среду. Кало приходит к выводу, что это растущее несоответствие в будущем может не позволить судебной системе эффективно бороться с совершенной робототехникой.

Захватывающие новые технологии могут погрязнуть в юридических битвах именно потому, что они не вмещаются в узкие определения существующей правовой системы. В документе представлены простые и убедительные аргументы для американских юристов и политиков в целом, чтобы добиться более тонкого понимания ими роботов.

Это может показаться просто семантикой, но нет никаких сомнений в том, что в основе проблемы лежит вопрос «Что такое робот?». Действительно, как выяснил Кало, в ряде случаев суды опирались на словарные определения роботов в своих решениях, даже если эти определения зачастую противоречат друг другу. Например, в одном случае присяжные сравнивали определение робота в двух разных словарях.

В словаре Webster Dictionary робот определяется как:

Любой автоматический аппарат или устройство, которое выполняет функции, обычно приписываемые людям, или оперирует с тем, что кажется почти человеческим интеллектом.

А словарь Funk & Wagnalls сообщает, что робот это:

Автомат, который выполняет всю тяжелую работу и следовательно, действует чисто механически.

Обратим внимание, что Webster отмечает, что роботы имеют что-то общее с людьми, в то время как Funk & Wagnalls подчеркнул лишь разницу.

Вопрос о том, являются ли роботы расширением человека или это просто инструменты для использования, занимает центральное место во многих случаях, рассмотренных в документе Кало. И в то время, как робототехника разрабатывается с 1958 года, единого словарного определения до сих пор нет. Реальность сегодня такова, что роботы физически существуют, а определение робота может вызывать затруднение даже для специалистов по робототехнике.

Некоторых роботов, как тех, что используются в традиционном конвейерном производстве, действительно лучше всего понять, как инструменты. Другие лучше представляются как дополнение нашей личностности – такие, как устройства телеприсутствия. Возможно, еще более важно то, что когда дело доходит до определения, как относиться к новым технологиям, судьи опираются конкретно на метафоры и аналогии, когда должны аргументировать правовыми нормами.

Даже случаи, связанные с очень простыми роботами в виде игрушек, могут посрамить суды. Документ Кало описывает целый ряд случаев, связанных с налогообложением, где суды были сбиты с толку, решая проблему – был ли робот механическим устройством или представлял персону (то есть куклу ). Или еще более абсурдно: был ли робот-игрушка самим роботом или просто имитацией его. Как они будут справляться с гораздо более сложными многокомпонентными динамическими системами, которые входят в нашу жизнь?

Новые разрабатываемые технологии требуют уже более сложных образных представлений, чтобы улучшить понимание их технических возможностей и создание более эффективных инструментов. Судебные органы должны разрабатывать новый язык документов и новые метафоры для представления роботов, если они хотят идти в ногу со временем.

Роботы являются сложными именно потому, что они не могут быть точно определены правовыми структурами, на которые мы возлагаем свою безопасность. Единственный выход – мы должны уточнить определения роботов и автономии. Но это требует партнерства между теми, кто действительно разбирается в технике, и теми, кто действительно понимает законы.